Кто создан из камня, кто создан из глины,-
А я серебрюсь и сверкаю!
Мне дело - измена, мне имя - Марина,
Я - бренная пена морская.

Кто создан из глины, кто создан из плоти -
Тем гроб и нагробные плиты...
- В купели морской крещена - и в полете
Своем - непрестанно разбита!

Сквозь каждое сердце, сквозь каждые сети
Пробьется мое своеволье.
Меня - видишь кудри беспутные эти?-
Земною не сделаешь солью.

Дробясь о гранитные ваши колена,
Я с каждой волной - воскресаю!
Да здравствует пена - веселая пена -
Высокая пена морская!

Роберт Фрост

НОЯБРЬСКАЯ ГОСТЬЯ

Печаль моя, осенних дней
Со мною пасмурность деля,
Твердит, что ей всего милей
Унылый вид нагих ветвей
И тропка в мокрые поля.

Она мне говорит всерьез
О том, как радует ее,
Что шумных птиц спугнул мороз,
Что серебрит туманный ворс
Ее неброское шитье,

Что роща серая пуста,
Что небо клонится к стерне,
Что ей одной понятна та
Таинственная красота,
Которой-де не видно мне.

Давно я знаю наизусть
Упреки эти, что с того?
До первых снегопадов пусть
Мне их нашептывает грусть,
Усугубляя колдовство.

ПРОГУЛКА ПОЗДНЕЙ ОСЕНЬЮ

Простерлась по стерне роса
Белесой пеленой,
Из-под нее едва видна
Тропинка предо мной.

Я в сад войду и содрогнусь,
Настолько шелест крыл
Взлетевших надо мною птиц
В нем гулок и уныл.

И кажется - нельзя вздохнуть
В наставшей тишине,
Чтоб с ветки одинокий лист
Не пал под ноги мне.

Вновь для тебя в осенний сад
Зашел я по пути,
Чтобы букет последних астр
Отсюда принести.

Все, что было со мной,--
Обратится в прах.
Отшумит прибой,
Отпоет монах,
Отгорит костер,
Отцветет трава,
Ветер кинет в сор
Кровных клятв слова.
Но пока я есть—
Всем врагам назло.
Но пока я здесь,
Как ни тяжело.
И не стоит драм
Будущего тьма.
Пропасть или храм
Я решу сама.
Песня или плач,
Бой или покой,
Жертва иль палач,
Ты или другой.
Пусть твердит молва,
Что все тщетно. Пусть.
Верь, что я жива.
Помни: я вернусь.

Пожалуй, и я чего-нибудь всуну.
В современной поэзии я дуб дубом, а вот классику вспомнить можно (да и Терентиям приятно будет :D )

Рисунок

На белизну нетленной кости
Рисунок чукчи нанесли.
Олени мчатся. Едет в гости
Ильич на снежный край земли.

Сидит на первых нартах Ленин,
Сидит в кухлянке меховой.
И серые глаза оленя
Пылают радостью живой.

Пыль снеговую поднимая,
Легко несётся он вперёд.
Олень как будто понимает,
Кого он в этот раз везёт.

М. Лиснянский

Эх, Терентий вряд ли тут чо-нить прочтёт.
Спартак, пойди лучше Терентию всунь - в его теме про Собчак - вам же там хорошо (вона скоко страниц исписали) - от там вам обоим и место.

Точно. Здравая мысль - там стока написали, а я еще не отметился.
Пойду загляну - чего-нибудь всуну.
А напоследок - милая такая колыбельная для (опять-таки) Терентия.

Колыбельная

Спи, моя крошка, спи, моя дочь.
Мы победили и холод и ночь,
Враг не отнимет радость твою,
Баюшки-баю-баю.

Солнце свободное греет тебя,
Родина-мать обнимает, любя,
Ждут тебя радость, и песни, и смех, -
Крошка моя, ты счастливее всех!

Вырастешь умной, отважной, большой, -
Родину крепко люби всей душой.
Армии нашей спасибо скажи,
Красное знамя высоко держи.

Есть человек – от тайги до Кремля
Знает и любит его вся земля,
Радость и счастье твоё – от него.
Сталин – великое имя его…

В. Лебедев-Кумач, 1937 г.

Лоуренс Ферлингетти


Рецепт счастья в Хабаровске и где угодно


Один большой бульвар, засаженный деревьями,
с одним большим кафе, купающемся в солнце,
и крепким черным кофе в чашках крошечных.

Один, не обязательно очень красивый,
человек, который тебя любит.
Одним прекрасным днем.

РУДОЛЬФ ОЛЬШЕВСКИЙ



НАЧАЛО ОСЕНИ

Погреемся, пока еще тепло,
И дождь прошел, и пахнут летом лужи,
И синее небесное стекло
Не раскололось от небесной стужи.

Погреемся, как поздняя трава.
Окраины в кострах, сжигают сучья.
Душа воспринимает не слова,
А свист и шелест, звуки и созвучья.

Наверно так и нужно, свист и звон.
Инстинкты, а не зрячее сознанье.
Наверно, мы нарушили закон,
Когда всему придумали названья.

И говорим о скучном и пустом,
Владыки или крепостные слога.
Вначале было Слово, но потом
Оно потухло, отойдя от Бога.

И смотрит в небо заводь и ветла,
И камни, будто овцы без обличья.
Я вспомню речь и попрошу тепла,
Преодолев свое косноязычье.

Плеснет вода и заскрипят стволы,
Столб вознесется жертвенного дыма.
И будут долго теплы и светлы
Пространства, пролетающие мимо.




ОДИНОЧЕСТВО

И спокойней живется, и проще.
Приближается возраст беды.
Пустота опадающей рощи,
Одиночество стылой воды.

Что случилось с травой придорожной,
С рыбой, выбравшей тень камыша?
И во мне, и во всем осторожней
И отчаянней стала душа.

И легко одному, и тревожно.
Ветер. Солнечный свет. Синева.
Время необитаемо. Можно
Забывать постепенно слова.

Роберт Фрост
БЕЗВОЗВРАТНО

Тем, кто когда-то жил
И кто дорогу эту
С годами проложил,
Бродя по белу свету,
Я верность берегу -
Пред ними я в долгу.

Они ушли вперед
Дорогою иною:
Коней не повернет
Никто теперь за мною,
Не оттеснит с пути,
Не крикнет: "Пропусти!"

И я один иду
По стершемуся следу,
С деревьями веду
Неслышную беседу:
"Листвой обожжены,
Дороги чуть видны".

А солнце все тусклей,
И скоро белым станет
Цветной покров полей,
Но лист резной проглянет
На тропках, под сквозной,
Шуршащей белизной.

От зимних холодов
Я закрываю двери,
Нет на снегу следов,
И лишь лесные звери -
Лиса и мышь - зимой
След продолжают мой.



Это сообщение отредактировал Спика - 3/10/2009, 20:59

У судьбы не проси. Чашу выпей до дна.
Нет на свете россий - есть Россия. Одна.
Где тропинка во ржи. Где стерня под ногой.
Где дана тебе жизнь и не будет другой.

Нет на свете россий - есть Россия. Одна.
Здесь и дождь моросит, и не греет луна.
И, в тоске матерясь, от избы до избы
Месим русскую грязь, словно тесто судьбы.

Нет на свете россий - есть Россия. Одна.
Как она голосит, пробуждаясь от сна!
И её эта боль мне с рожденья дана.
Пусть убога она, да от Бога - одна.

Нет россий на земле - есть Россия. Одна.
Да навечно в седле, и извечно пьяна.
Но рубаху рванёт, если вовсе - хана...
Пусть в запое она, да для боя - одна.

Не спеши выбирать страны и города -
Всё равно помирать ты вернёшься сюда.
От чужого вкусить каравая - не нам.
Нет на свете россий - есть Россия. Одна.
Где тропинка во ржи, где стерня под ногой,
Где дана тебе жизнь и не будет другой.

Игорь Михалёв, 1982